Вокалист RUSH о возможности появления новой музыки

В рамках недавнего разговора с Veja у Geddy Lee спросили, каков шанс услышать от него что-то новое, на что он ответил:

«После смерти барабанщика RUSH Нила Пирта у нас был сложный спектр чувств. И дело было не только в том, что он ушёл из жизни. Дело в том, что в течение трёх с половиной лет мы имели дело с его болезнью. Такие моменты очень сближают вас как людей, а также сильно бьют по вашему сознанию. Поэтому, когда в январе 2020 года он всё-таки скончался, мне было трудно думать о том, чтобы просто взять в руки инструмент и начать петь. Мне казалось, что это неправильно. У меня не было стремления к музыке. Поэтому, к счастью, во время пандемии я нашёл себе занятие по душе — это было литературное творчество. И это заполнило пробел в моей жизни: я бросал вызов своей памяти, проверял свои писательские навыки и учился писать. И это принесло мне удовлетворение, но заняло гораздо больше времени, чем я ожидал. И, конечно, всё, что было связано с музыкой, было самым далёким явлением от моих мыслей в то время. Но с тех пор как мы с Alex'oм [Lifeson'ом, гитаристом RUSH] объединились в прошлом году для трибьюта Тейлору Хокинсу и небольшого шоу, которое мы сделали с PRIMUS для "South Park", я понял, что эти песни всё еще являются частью меня. И я без проблем могу сыграть эти композиции снова, но я должен найти правильное место и время, если это вообще произойдёт, и я не уверен, что я хочу это делать и дальше. Мне очень интересно продолжать играть в той или иной форме, и я, вероятно, рано или поздно займусь чем-то музыкальным. И я бы хотел вернуться на сцену и снова играть вживую в какой-то определённый момент. Но я не уверен, будет ли это с Alex'ом или же отдельно от него. Я пока размышляю над этими вопросами».

На вопрос думал ли он что концерт RUSH, который состоялся 1 августа 2015 года в Лос-Анджелесе, действительно станет для группы последним, Geddy ответил:

«Сказать честно, я был очень разочарован. Потому что мне очень нравился тот тур ["R40"]. Я действительно гордился той концертной программой, тем шоу, которое мы придумали, кроме того, я считаю, что мы по-настоящему хорошо выступали и звучали вместе. Поэтому я хотел выступить в рамках этих гастролей везде, где только можно, по всему миру, но этому не суждено было случиться. И всё равно у меня теплилась надежда, что Нил одумается, отдохнёт пару недель, и потом скажет: "Ребята, чёрт с ним, давайте опять собираться в дорогу". Но когда я узнал, что он собрался послать домой свой гастрольный ящик из гримёрки, тот, с которым он всегда путешествовал, я понял, что он не передумает, что всё действительно закончено. И для меня было очень тяжело смириться с этой мыслью, я был обижен, что мнение другого человека влияет на то, что лично я хочу дальше делать со своей жизнью. Но выбора у меня не осталось, потому что я должен был уважать решение Нила. RUSH как группа всегда поступали демократично, и если кто-то из нас троих не хотел что-либо делать, мы это не делали. Нельзя получить и то, и другое. Приходилось принимать хорошее вместе с плохим. Поэтому, когда тур всё-таки действительно закончился, мне было очень грустно и плохо. Я был разочарован, но ничего не мог с этим поделать, поэтому часто отправлялся на прогулки с женой — именно так я пытался пережить эту ситуацию. К сожалению, затем в течение года мы узнали, что Нил заболел, и в тот же момент вся злость, обида и прочее словно растворились в воздухе. Пришло время поддержать его, быть рядом и помогать ему и его семье всем, чем мы только можем».